– Не бойся, мой Белгарион, – промурлыкалакоролева, – я не причиню тебе боли – разве только ты сам захочешь этого.Служба твоя будет лёгкой и необременительной, а я научу тебя таким вещам,которые Полгаре и в голову не могут прийти.

– Отойди от него, Солмиссра, – нетерпеливоприказал молодой человек. – Знаешь, ведь я не люблю, когда ты обращаешь накого-то внимание.

В глазах королевы промелькнуло раздражение. Обернувшись, онахолодно оглядела юношу.

– Мне совершенно безразлично, нравится тебе это илинет, Эссайя.

– Что!? – не веря ушам, воскликнул Эссайя. –Немедленно делай как тебе велено.

– Нет, Эссайя, – покачала головой королева.

– Я накажу тебя, – пригрозил он.

– Ошибаешься. Подобные вещи не доставляют мне большеудовольствия, а твои капризы и истерики начинают надоедать. Уходи, и побыстрее.

– Уйти? – ошеломлённо повторил Эссайя, вытаращивглаза.

– Ты мне больше не нужен.

– Не нужен? Но ты не можешь жить без меня, сама сколькораз говорила – Не всегда слова отражают истинные чувства. Всё высокомерие мигомиспарилось, словно снег на солнце. Юноша побелел и задрожал.

– Когда прикажешь вернуться? – захныкал он.

– Никогда, Эссайя.

– Никогда? – охнул юноша.

– Я не желаю тебя видеть. Теперь убирайся и прекратиустраивать сцены.

– Но что будет со мной?! – завопил Эссайя; пощекам чёрно-красными ручейками покатились смешанные с румянами и тушью слёзы.

– Не надоедай мне, Эссайя! – приказала Солмиссра. –Собери вещи и уходи. У меня теперь новый муж. И она вновь ступила навозвышение.

– Королева избрала супруга! – объявил евнух.

– Слушайте! – подхватили остальные. – Будьславен супруг Вечноживущей Солмиссры, счастливейший из мужчин!

Рыдающий молодой человек, схватив розовую мантию и богатоукрашенную шкатулку для драгоценностей, спотыкаясь, спустился с возвышения иткнул пальцем в Гариона:

– Это всё из-за тебя! Ты виноват! И неожиданно вытащилиз складок перекинутой через руку мантии маленький кинжал.

– Сейчас я с тобой разделаюсь! – завопил он,поднимая клинок для удара.

Юноша не успел ни собраться с мыслями, ни сосредоточитьволю: просто взявшаяся неизвестно откуда волна воздуха с силой откинула Эссайю,так что тот пошатнулся, беспомощно тыча кинжалом в пустоту. И тут же всёстихло!

Но Эссайя вновь ринулся вперёд; глаза блестели, нож былвысоко поднят.

Новая волна, ещё более сильная, ударила его в грудь. Онупал; кинжал, звеня, покатился по полу. В глазах Солмиссры полыхнул гнев.Показав на лежащего ничком Эссайю, она дважды щёлкнула пальцами, и маленькаязелёная змейка с быстротой выпущенной из лука стрелы метнулась из-за дивана,шипя и разевая пасть. Ударила всего один раз в бедро Эссайи, отползла подальшеи уставилась на него мертвенными глазами.

Эссайя, охнув, смертельно побледнел и попытался встать, ноноги подогнулись, и он распластался на полированных камнях, широко раскинувруки.

Пятки выбивали быструю дробь, пустые глаза бессмысленноуставились в пространство, изо рта фонтаном брызнула зелёная пена Головаоткинулась назад, Эссайя судорожно забился, дёрнулся, тело изогнулось дугой, нотут же обмякло.

Эссайя был мёртв.

Солмиссра бесстрастно наблюдала за муками молодого человека,не выказывая ни гнева, ни любопытства, ни сожаления.

– Правосудие свершилось! – провозгласил евнух.

– Королева змеиного народа вершит суд быстрый, носправедливый, – вторили остальные.

Они заставили его пить и другие снадобья – то горькие, тоомерзительно сладкие, и с каждой подносимой к губам чашкой разум его, похоже,всё больше слабел, а глазам нельзя было доверять: казалось, весь мир неожиданноутонул и теперь всё происходило под толщей воды. Стены колебались, а фигурыколенопреклонённых евнухов качались, изгибаясь из стороны в сторону, словноводоросли на длинных стеблях, влекомые течением. Лампы сверкали, подобнодрагоценностям, отбрасывая снопы многоцветных искр.

Очарованный Гарион скорчился на помосте у подножия дивана,любуясь переливами красок. В голове не осталось ни одной мысли. Он потерялпредставление о времени, ничего не хотел, ни к чему не стремился, лишь иногдакоротко, смутно вспоминал друзей, но сознание того, что никогда больше непридётся увидеться с ними, вызывало в Гарионе лишь минутное сожаление, лёгкуюпечаль, скорее приятную, чем горькую. Он даже пролил несколько слезинок, ноупавшая на запястье солёная капля засверкала бриллиантом такой необыкновеннойкрасоты, что Гарион тут же забыл обо всём.

– Как он сделал это? – раздался позади голоскоролевы, столь мелодичный и глубокий, что звук его пронзил душу Гариона.

– Обладает могуществом, – ответил Маас свистящимшёпотом, ударившим Гариона по нервам, как по натянутым струнам лютни. –Силой ещё неосознанной, неуправляемой, но великой и неукротимой. Берегись,Солмиссра. Он может уничтожить тебя, сам того не желая.

– Я смогу держать его в руках, – заверилакоролева.

– Может быть… – просвистела змея.

– Чародейство требует воли, а я лишу его даже мыслей.Кровь твоя холодна, Маас, и ты никогда не ощутишь в себе огня, бушующего вжилах от действия орета, этала или колдисса. И страсти жгучей не узнаешь, и непонять тебе, как можно использовать тело для того, чтобы поработить волю.

– Любовь, Солмиссра? – с еле заметной насмешкойспросила змея.

– Это слово ничуть не хуже всех остальных, –пожала плечами королева. – Назови, если хочешь, голодом или жаждой.

– Вот это я могу понять, – согласился Маас. –Всё же не стоит недооценивать это создание – или переоценивать собственныесилы. Он обладает необыкновенным умом, есть в нём что-то странное, чего я не могупонять.

– Посмотрим, – кивнула королева. – Сэйди?!

– Что, моя повелительница?

– Возьми юношу, вели вымыть и надушить. От него несётдёгтем и солёной водой. Ненавижу этот запах олорнов.

– Повинуюсь, о Вечноживущая Солмиссра.